Фестиваль Юрия Башмета в 11-й раз прошел на Черноморском побережье
Официально он длился 9 дней, однако ему предшествовали офф-показы в Концертном зале на «Розе Хутор» и в Зимнем театре, а после завершения гала-концерт увидели и в столице, в Концертном зале имени П.И.Чайковского.
Фестиваль давно вышел за рамки чисто концертного проекта и оброс обширной образовательной программой, а также стал дискуссионной площадкой для менеджеров и продюсеров. Важен ли фестиваль для Сочи? Думается, да, поскольку «не Лепсом единым» должны жить курорты России. В эти февральские дни Сочи становится культурной столицей, сюда съезжаются большие музыканты, известные драматические артисты, педагоги, руководители концертных организаций: за год вперед планы верстаются «под Сочи».
Евгения Кривицкая
Созвездие виртуозов
Под таким девизом прошло открытие фестиваля. Традиционно пресс-конференцию и первый концерт посещает мэр Сочи Анатолий Пахомов; в этот раз он вместе с министром культуры Владимиром Мединским вручил Юрию Башмету Почетный знак Сочи – как знак признания вклада в культуру региона.
Концерт начался с лирики – первой части «Маленькой ночной серенады» Моцарта, послужившей своеобразной заставкой к официальной части. Лирикой пронизан и фа-минорный Концерт Шопена, где солировал австрийский пианист Ингольф Вундер. Его хорошо запомнила столичная публика, посещавшая XIII конкурс имени П.И.Чайковского: Вундер извлекал божественной красоты звуки, играя Моцарта. Однако в Сочи «чуда воскресения» не произошло. Шопен, для которого требуется сверх-рафинированное туше, бисерная техника, был сыгран с грубоватым напором, и «Солистам Москвы» пришлось поддержать воинственный настрой австрийского гостя. Зато не подвела немецкая виолончелистка Констанца фон Гутцайт. Выбрав Первый концерт Сен-Санса, она тонко передала шарм и изящество французского стиля. Ее инструмент обладает породистым бархатистым голосом, способным наполнить большие пространства. Ей аплодировали от души, и Констанца преподнесла щедрый бис. На затемненной сцене, в таинственном полумраке она заиграла, а затем и запела, вызывая мысли о мифологических птицах Сирине и Алконосте. Как выяснилось в антракте, это была композиция латвийского композитора Петериса Васкса из Латвии, задавшего исполнительнице сложную задачку.
«Мы постоянно находимся в поиске», – поделился с журналистами Юрий Башмет. И анонсировал музыкальный сюрприз – скрипачку Валерию Абрамову, которая «засветилась» при отборе во Всероссийский юношеский оркестр. Девочка – ученица Эдуарда Грача, и обладает всеми качествами школы этого выдающегося профессора. Прекрасный сочный звук, техническая ловкость, осмысленность игры, а главное, артистическое обаяние и воля. Именно это позволило Валерии справиться с естественным волнением в «Цыганке» Равеля и создать колоритный образ капризной красавицы.
Солистку Большого театра Анну Аглатову представлять особо не требуется: ее последние работы в «Свадьбе Фигаро» и «Альцине» свидетельствуют о большом мастерстве, которое она продемонстрировала в Каватине Розины из «Севильского цирюльника» и арии Лауретты из «Джанни Скикки».
В нынешнем фестивале акцент сделан на мировые премьеры современных авторов. Первой из них стала музыка к «Королю Лиру», написанная Алексеем Сюмаком для квартета, ударных и струнного оркестра. Шекспировская тема человеческой двуличности и разочарования дала повод для размышлений, порученных партии альта, тогда как его визави создавали вокруг диссонансную ауру.
Финал вечера вывернул из бездны в область юмора. В La Serenata Евгения Петрова схлестнулись два струнных инструмента: щипковая бас-балалайка и смычковый контрабас; Михаил Дзюдзе, смешно обегавший свой громоздкий инструмент, и Максим Хлопьев, невозмутимо восседавший на специальном высоком стуле.
Параллельно развернулась театральная программа. Она стартовала еще до календарного начала фестиваля: в «Роза-холл» показали музыкально-литературную композицию по поэме Маяковского «Облако в штанах», приурочив ее к 125-летию со дня рождения поэта. Стихи читал Михаил Пореченков, а за музыкальное сопровождение ответили «Солисты Москвы» с Юрием Башметом. «Не покидай свою планету» с Константином Хабенским башметовцы играют в Сочи в третий раз, и, кажется, решили повторять спектакль ежегодно. По сравнению с премьерой он трансформировался в комедийную сферу, потеряв в упругости темпоритма действия. Философская подкладка сюжета оказалась на третьем плане, заслоненная шутливой импровизацией и гэгами.
В помещении Морского порта (зал «Чайка») запустили «Рамону» и «Сталинград» театра марионеток Резо Габриадзе, а в Зимнем театре – фантазию Юрия Бутусова «Город. Женитьба. Гоголь». Во второй половине фестиваля показали «Страсти по “Пиковой даме”» и «Легенду о Нефритовой Заколке» в исполнении артистов «Northern Kunqu Opera Theatre».
Елена Черемных
Как мировые премьеры в Сочи добирались до «Пяти сокровищ великих снегов»
На Фестивале искусств в Сочи дисциплинарные рамки форм и жанров смешиваются друг с другом наподобие спортсменов на горнолыжном спуске: после общего старта одни отстают, другие выходят вперед. Нагляднее всего эту фестивальную особенность демонстрировали пять мировых премьер в Зимнем театре, которыми Юрий Башмет не столько формирует модельный композиторский ряд, сколько шлифует свой тренерский метод, приучая публику к современной музыке.
Большинство из них, в отличие от рецептуры коктейлей Джеймса Бонда – «взболтать, но не смешивать», так или иначе взбалтывали и смешивали сразу несколько ингредиентов. Фирменным ингредиентом выступает сам Юрий Башмет с предсказуемо свербящим душу альтовым «тембром одиночества», который мужественно противостоит массиву оркестра. Примерно в таком ключе сочинил свой Альтовый концерт москвич Алексей Сюмак. Этот опус исполняли в день открытия фестиваля.
«Слово о полку Игореве» для чтеца, солирующего альта и двух оркестров – из другого рода сочинений. Композитору Александру Чайковскому предложили разложить сюжет первой русской летописи на три голоса – чтеца (Михаил Ефремов), камерного и народного оркестров. Творчески поразмыслив, автор подключил еще и тембр солирующего альта. В итоге на гала классической и народной музыки монбланом возвысилась «мировая премьера» в подзабытом с советских времен жанре литературно-музыкальной композиции. Башметовский альт «включал» и «выключал» внутренний голос Князя Игоря, не сильно отвлекая внимание от пейзажных и, главное, батальных звуковых сцен, традиционно удающихся Александру Чайковскому со времен его «Стана Тамерлана» (для симфонического оркестра).
На заключительном концерте «Путешествие для оркестра» Кузьмы Бодрова Юрий Башмет начал прямо из-за кулис: по пути к дирижерскому подиуму он наигрывал на альте мелодию Паганини из рахманиновских «Вариаций на тему Паганини». Дальше мелодия эта пустилась в плавание по группам оркестра. Не обливаясь над вымыслом слезою, Кузьма Бодров использовал форму «Путеводителя по оркестру» Бриттена с той разницей, что пустил теперь уже вместо темы Пёрселла мелодию Паганини по волнам своей памяти. Началось «Путешествие» на территории Баха, а закончилось на территории Максима Дунаевского, чей Вальс из музыки к/ф «Мэри Поппинс» волей-неволей вспоминался на последних тактах бодровского опуса.
Еще один кроссовер – «Across Differens» американца Элвина Синглтона представил взгляд на «мировую музыку», которой море по колено. Американские, африканские, китайские мелодии и ритмы автор из Йельского университета нанизал шашлычинами на шампур мировой географии. Дефицит композиторского мастерства восполняли удары гонга, мерцающие звучания маримбы. Они и склеили глобалистский кунштюк хоть в какую-то видимость целого.
А вот самая последняя из фестивальных премьер – «Пять сокровищ великих снегов» Валерия Воронова познакомила с малоизвестным в России берлинско-лейпцигским композитором, которого на музыку вдохновляют… образы твердых природных материалов. Это заметно даже по названиям его сочинений: «Мрамор» (2004), «Море льда» (2007), «Жизнь подо льдом» (2011). «Пять сокровищ великих снегов» – это перевод с тибетского упоминаемого в письмах Николая Рериха понятия «Канченджанга» (горный хребет в Гималаях, где находится вход в священную Шамбалу). По этому поводу друг композитора – берлинский философ Сергей Войницкий даже сочинил небольшое эссе, своего рода программу музыки. Суть в том, что если Рерих в начале ХХ века природу ставил превыше человека, то в веке ХХI природа мыслится лишь оттиском того, что есть (или чего нет) в человеческой душе. Вот эту опрокинутость великого в малое (и наоборот) Валерий Воронов расслышал и оформил какого-то мезозойского величия ответом всему, что игралось на фестивале до этого. Диковинное пространство новых отношений оркестра с солирующим альтом Юрия Башмета, наконец-то, наполнилось красотой новых смыслов, которые хотелось рассматривать в огромных, как гималайские вершины, и глубоких, как человеческая душа, пространствах оркестрового звука.
Фрукты с самого дна вазы
Тем временем, как усилиями академических и народных музыкантов на сцене Зимнего театра были представлены мировые премьеры современных композиторов, в Органном зале работала Академия молодых композиторов, а инструменталисты камерного оркестра «Солисты Москвы» подготовили и провели финальный концерт конкурса молодых композиторов. Результаты: присуждены первая премия и три (!) третьих.
Четыре года назад на первом композиторском конкурсе в Сочи народу было раз-два и обчелся, при том, что победитель – Андрей Бесогонов уже полгода спустя побывал-полюбился композиторской Академии в городе Чайковский, а прошлым летом на образовательной программе Дягилевского фестиваля звучала его опера по Рею Бредбери «Фрукты с самого дна вазы». В нынешнем году и публики в Органном зале собралось неожиданно много (включая журналистов), и финалистов, вместо пятерых – целых семь. Динамика соревнования, проводимого по всем правилам конкурсного дела — партитуры зашифрованы, имена авторов членам жюри неизвестны, традиционно присылаются работы только в камерном формате фортепианного ансамбля радует, во-первых, увеличившимся вниманием к конкурсу иностранцев, во-вторых, суммарным числом участников (в этом году их было 26), в-третьих – очевидным разнообразием соревнующихся.
В жюри – тоже новости. Впервые приехал молодой и азартный, судя по живым, заинтересованным реакциям на заключительном концерте, итало-швейцарский композитор Оскар Бьянки. Впервые судил работы молодежи и москвич Кузьма Бодров, по словам директора фестиваля Дмитрия Гринченко, раньше сам приезжавший в Сочи по «молодежному» ведомству.
Сочинение победителя – Петра Дятлова на концерте звучало вторым, но не оставило сомнений в том, что вряд ли кто-то обойдет недавнего выпускника Самарского музучилища, ныне – второкурсника Московской консерватории (класс А. Чайковского).
Фортепианный квартет Дятлова (I премия) – гармоничный по форме и интригующе подробный по содержанию был настолько лексически отфильтрован, что (самый долгий по длительности – 18 минут) – слушался на едином дыхании. В сравнении с ним трио-ансамбли других финалистов сигналили либо об ученическом прилежании авторов, – как довольно концентрированная, но не яркая по тематизму 11-минутка Марии Аникеевой (диплом) или 12-минутка Романа Галиева (III премия) с балалаечными «запилами» скрипки и фортепианной темой из начала бетховенской «Аппассионаты»; либо обнажали подражательность. Анастасия Шестерикова (диплом), например, простодушно отработала эстетику большого романтического стиля, а Даниил Посаженников (III премия) увлекся флешбеками из Чайковского, Прокофьева и Шнитке, которые окантовал рыхловатой «рамой» собственного авторства.
«Стебли времени» («Culms of Time») для фортепианного квинтета поляка Якуба Поласцика (диплом) были явно перенаселены авангардно-сонорными приемами, при том, что рождаемый ими эффект «плывущего звука» автор насадил на слишком уж банальные повторения минорного трезвучия. А вот идентичный ему по составу фортепианный квинтет «Смятение» (Howsala) Мердана Бяшимова (III премия) из Туркмении удивил пряной комбинацией минималистской структуры, вирусно передающейся от струнных к роялю мелизматики, и тончайшей работы на тихом звуке, из которого внезапно возникала красивая джазовая мелодия. Этот таинственный туркмен, который в Ашхабаде брал частные уроки у Реджепа Аллаярова (единственного ученика Альфреда Шнитке), а затем закончил Казанскую консерваторию (класс Б. Трубина) на «пять с плюсом» и перевел стрелки сочинского конкурса в то художественное измерение, где находка нового самобытного автора всяко важнее разговора о чьих-то победах или поражениях.